Zemius писал(а):
В этом у нас с вами разные подходы. Маги и Эзотерики считают, что человек способен изменится именно самостоятельно. Причем осознание в себе этих недостатков это уже половина работы (то что вы назвали самым сложным).
В вашей религиозной модели восприятия это нормально, иначе зачем вам Бог.. . И на мой взгляд именно такой религиозный подход, и приводит к тому что человек не хочет напрягаться. Как раз то, о чем вы сказали так:
И правда зачем напрягаться и что то в себе исправлять, если я сам этого сделать не могу! Вот бог он может, я к нему пришел попросил, но он меня не исправил.. Не излечил меня от моей скажем гордыни.. Ну значит на то воля божья, как говорится пути господни неисповедимы и значит суждено мне пока ходить гордецом.. Но при этом моя совесть чиста, я то со своей стороны всё сделал, и осознал и в церковных таинствах участие принял..
Вот это один из примеров того, как церковь становится барьером для духовного роста и работы над собой. Не зря Иисус был против церквей, и разгонял книжников (попов) из храмов.
Вы, в принципе правильно говорите, но само по себе такое мнение о церкви не совсем верно, даже ошибочно. Известен случай из истории церкви. Умирает один из величайших подвижников преп. Сысой Великий, человек, который молитвою своею мертвых воскрешал. Собрались иноки к его гробу, к его смертному одру и оказывается, не только они пришли. Просветилось лицо святого старца, и он говорит: "Вот пришли, пришли". Другие не видят, а его очам уже открывается небесный мир, и он видит, как пришли его приветствовать, его великого праведника, другие великие праведники. "Вот пришли пророки, вот пришли преподобные, вот пришли апостолы" — говорит он. Еще больше просветился лик старца, и он тихо стал с кем-то говорить. Спрашивают его собравшиеся: "Авва, с кем ты говоришь?" Он говорит: "Ангелы пришли уже взять меня, а я прошу, чтобы они оставили мне время на покаяние". Все знали, что он совершен, и удивленно говорят: "Авва, ты не имеешь нужды в покаянии". Смиренный старец отвечает: "Поистине я не знаю, начинал ли я его еще"...
Исцеление не происходит на раз,два,три. Если человек приходит к таинству без должного состояния души с какими-то меркантильными интересами, то это не значит, что произойдет нечто в его жизни, что он сразу изменится, получит то, что просил. Такое языческое отношению к Богу, неверное понимание Церкви многих через некоторое время от церкви отвращало. "Царствие небесное силою берется и употребляющий усилие восхищает его... Царствие небесное внутрь вас есть". Исус не был против Церквей (Он сам создал Церковь свою). Он был против потребительского отношения верующих к Богу, лицемерной веры, безверия в Бога и не исполнения Его заповедей, в чем и обличал фарисеев:" Ваш отец - диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нём истины. Когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он лжец и отец лжи." (Ин.8:44).
Если Маги и Эзотерики считают, что человек способен изменится именно самостоятельно, то это не значит, что это так и есть на самом деле... Духовный мир и его законы очень тонкая и опасная вещь. Незнание этих законов, может погубить человека, хотя он может искренне считать, что делает правильные вещи. На языке подвижников это состояние называется "прелестью". ПРЕлесть... лесть самому себе.
Цитата из статьи "Иконостас" Флоренского:"......Общий закон везде один: душа восторгается из видимого и, потеряв его из виду, восхищается в область невидимого — это дионисическое расторжение уз видимого. И, воспарив горé, в невидимое, она опускается снова к видимому, и тогда пред нею возникают уже символические образы мира невидимого — лики вещей, идеи: это — аполлиническое видение мира духовного. Есть соблазн принять за духовное, за духовные образы, вместо идей — те мечтания, которые окружают, смущают и прельщают душу, когда пред нею открывается путь в мир иной. Это духи века сего пытаются удержать сознание в своем мире. Пограничные с миром потусторонним, они, хотя и здешней природы, уподобляются существам и реальностям мира духовного; говоря же геометрически и физически, при подхождении к пределу этого мира, мы вступаем в условия существования хотя и непрерывно новые, однако весьма отличающиеся от обычных условий повседневности. И в этом — величайшая духовная опасность подхождения к пределу мира, — при нежелании, вследствие мирских пристрастий или неумения, по отсутствию духовного разума — своего собственного или чужого, разума руководителя, или, наконец, при бессилии, когда духовный организм недозрел еще к такому переходу. Опасность же — в обманах и самообманах, на грани мира обступающих путника. Мир цепляется за своего раба, липнет, расставляет сети и прельщает якобы достигнутым выходом в область духовную, и стерегущие эти выходы духи и силы отнюдь не “стражи порогов”, т. е. не благие защитники заповедных областей, не существа мира духовного, а приспешники “князя власти воздушной”, прельстители и обольстители, задерживающие душу у грани миров. Трезвый день, когда он держит в своей власти нашу душу, слишком явно отличен от области духовной, т. е. потусторонней, чтобы притязать на обольщение, и его вещественность сознается как тяжкое, но полезное нам иго, как благая тяга земли, стесняющая наше движение и вместе — дающая точку опоры, праведно задерживающая стремительность нашего волевого акта самоопределения, как доброго, так и злого, вообще растягивающая единый миг вечного, т. е. навеки, ангельского определения себя в ту или другую сторону на время нашей жизни и делающая жизнь, земную нашу жизнь, не прозябанием, пассивно проявляющим все заранее имеющиеся возможности, но подвигом подлинного самоустроения, художеством ваяния и чеканки нашего существа. Этот удел наш, или доля наша, ειμαρμέυη(νχ), μοιρα, т. е. то, что изречено о нас свыше, суждено или присуждено, fatum — от fari, удел нашей немощи и нашего превосходства, дар богоподобного творчества, есть время — пространство. Оно не обольщает. Не обольщает и духовность, ангельский мир, когда душа стала к нему лицом к лицу. Но между ними, у предела здешнего, сосредоточены соблазны и обольщения: это — те призраки, которые изображены в описании заколдованного леса Тассо. Если кто обладает духовною стойкостью и будет идти сквозь них, не устрашаясь и не склоняясь на их соблазны, они окажутся бессильными над душою, тенями чувственного мира, сонными его вожделениями, по реальности своей ничтожными. Но стóит только, когда не сильна вера в Бога, когда человек опутан своими страстями и пристрастиями, — стóит только оглянуться на эти призраки, как они, от души оглянувшегося получив себе приток реальности, делаются сильны и, присосавшись к душе, тем более воплощаются, чем более слабнет притянувшая их к себе душа; и тогда трудно, очень трудно, почти невозможно без особого вмешательства посторонней духовной силы вырваться из этих стигийских болот и топей, простирающихся у выходов из мира. Эта ловушка на языке аскетов носит название духовной прелести и всегда признавалась самым тяжким из состояний, в которое может попасть человек... Прéлестные образы будоражат страсть, но опасность — не в страсти, как таковой, а в ее оценке, в принятии ее за нечто, прямо противоположное тому, что она есть на самом деле. И в то же время как обычно страсть сознается слабостью, опасностью и грехом и, следовательно, смиряет, прéлестная страсть оценивается как достигнутая духовность, т. е. как сила, спасение и святость, так что, если в обыкновенном случае усилия направлены на освобождение от рабства страсти, пусть хотя бы вялые и безрезультатные усилия, тут, при прéлести, все старания, пришпориваемые и тщеславием, и чувственностью, и другими страстями, в особенности же питаемые гордостью, силятся покрепче затянуть узлы, бывшие когда-то совсем слабыми. Когда грешит обыкновенный грешник, он знает, что отдаляется от Бога и прогневляет Его; прéлестная же душа уходит от Бога с мнением, что она приходит к Нему, и прогневляет Его, думая Его обрадовать...
Но пока несколько слов. 
